Для жителей современного Украинского Государства (УГ) кажется непостижимым тот факт,
что никакой «украинской мовы» попросту не существовало на улицах
Харькова, Екатеринослава (нынешний Днепропетровск), Одессы, Киева и других русских городов ещё каких-нибудь 100 лет назад.
Да, малороссийское наречие (то есть т. н. «суржик») — присутствовал и «тогда», и «сейчас».
Но присутствовал где, в каком виде и в каком качестве?
Правильно — в малороссийских селах, где неграмотные крестьяне общались на малороссийском диалекте великорусского языка в быту.
Но языком печати, обучения, делового общения, да и просто разговорным языком «культурного» города был русский.
Без исключений и альтернатив.
Для подтверждения всего сказанного выше — уместным будет привести выдержку из книги Арнольда Давидовича Марголина.
Этого человека трудно обвинить в «русофильстве» и ненависти ко всему «украинскому»:
А. Д. Марголин был коренным киевлянином, до революции 1917 года занимался частной адвокатской практикой,
а после создания в 1918 г. Германией и Австро-Венгрией «Украины»
— вошел в высшие органы власти новообразованного «Украинского Государства (УГ)».
Так, А. Д. Марголин с ноября 1917 г. был членом Верховного суда Украинской народной республики;
с ноября 1918 г. — заместителем министра иностранных дел Украинской Директории, а с 1919 г.
по ноябрь 1920 г. (после падения Украинской Директории) был дипломатическим представителем правительства Украинской Директории в Лондоне:
«Родным языком моего детства был русский.
И хотя в доме у нас (в городе Киеве) говорили очень много и на разговорно-еврейском языке,
но ко мне обращались всегда по-русски.
Я привык думать и говорить по-русски, русский язык роднил меня с русской культурой.
Само слово Украина в среде, в которой я жил, являлось тогда пустым звуком. Было лишь понятие о хохлах, но не совсем точное. Оно связывалось с живым образом прислуги, деревенских баб, приносивших молоко, овощи и т. д. Хохол неправильно отождествлялся с мужиком и противопоставлялся кацапу, в образе грузчиков, плотников, продавцов кваса и представителей других отхожих промыслов из великороссийских губерний».
Из книги Арнольда Давидовича Марголина: «Украина и политика Антанты (записки еврея и гражданина)», издательство Ефрона, Берлин, 1921 год.
Как в эпоху Запорожской Сечи, в эпоху расцвета казачества
— вся корреспонденция казацких гетманов составлялась на русском, польском, латыни и турецком,
— так и в начале XX века культурный Киев говорил, писал и думал на русском, немного на французском и немецком,
и ещё меньше на латыни (имеется в виду корреспонденция и деловое общение в среде ученых и публицистов).
Прекрасный пример всего сказанного выше — ежедневная газета «Киевлянин»,
которая десятками тысяч экземпляров печаталась в Киеве КАЖДЫЙ ДЕНЬ более 50 лет.
В данной газете можно было встретить множество объявлений и рекламы на французском, немецком и английском языках,
но языком остальных 98% газетных статей, заметок и объявлений был РУССКИЙ язык,
а не «украинская мова» или «малороссийский диалект».