За (живу в России)
Против (живу в России)
За (живу в Украине)
Против (живу в Украине)
За (живу в Белоруссии)
Против (живу в Белоруссии)
А нам все равно
Оставь, смущенный дух, презрение сует
И представляй себе благополучным свет;
Смотри, коль ясной день среди его сияет
И очи, и сердца, и мысли восхищает.
Ты в близости его меж множеством отрад:
Там волны, там ключи, там древ листы шумят;
У храма, у цветов, у счастливого леса
Ты видишь щедру дщерь Российского Зевеса.
Минерва по всему: в ней всех доброт союз
Приветствует Парнас и похваляет муз.
О вселюбезный Глас, животворяще Слово!
Я чувствую к стопам в себе стремленье ново.
Коль силно Иппокрен в России потечет,
Когда напишется над ним Елисавет.
Лето 1761
Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санктпетербургской императорской академии наук майя 26 дня 1761 года...Правда и вера суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего Родителя, никогда между собою в распрю притти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду всклеплет. А благоразумные и добрые люди должны рассматривать, нет ли какого способа к обьяснению и отвращению мнимого между ними междоусобияю.
Создатель дал роду человеческому две книги. В одной показал Своё Величество, в другой Свою Волю. Первая видимый сей мир, Им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту его зданий, признал Божественное Всемогущество, по мъре себе дарованного понятия. Вторая книга Священное писание. В ней показано Создателево Благоволение к нашему спасению. В сих пророческих и апостольских боговдохновенных книгах истолкователи и изъяснители суть великие церьковные учители. А в оной книге сложения видимого мира суть физики, математики, астрономы и прочие изъяснители Божественных в натуру влиянных действий суть таковы, каковы в оной книге пророки, апостолы и церковные учители. Не здраво рассудителен Математик, ежели он хочет Божественную Волю вымърять циркулем. Таков же и Богословии учитель, если он думает, что по Псалтире научиться можно Астрономии или Химии.
Случились вместе два Астронома в пиру
И спорили весьма между собой в жару.
Один твердил: Земля, вертясь, круг Солнца ходит;
Другой, что Солнце все с собой планеты водит:
Один Коперник был, другой слыл Птоломей.
Тут повар спор решил усмешкою своей.
Хозяин спрашивал: Ты звезд теченье знаешь?
Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?
Он дал такой ответ: Что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такова,
Которой бы вертел очаг кругом жаркова?
Конец мая или июнь 1761
Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния
Лице свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь;
Взошла на горы чорна тень;
Лучи от нас склонились прочь;
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкой прах,
В свирепом как перо огне,
Так я, в сей бездне углублен
Теряюсь, мысльми утомлен!
Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков:
Для общей славы божества
Там равна сила естества.
Но где ж, натура, твой закон?
С полночных стран встает заря!
Не солнце ль ставит там свой трон?
Не льдисты ль мещут огнь моря?
Се хладный пламень нас покрыл!
Се в ночь на землю день вступил!
О вы, которых быстрый зрак
Пронзает в книгу вечных прав,
Которым малый вещи знак
Являет естества устав,
Вам путь известен всех планет,
Скажите, что нас так мятет?
Что зыблет ясный ночью луч?
Что тонкий пламень в твердь разит?
Как молния без грозных туч
Стремится от земли в зенит?
Как может быть, чтоб мерзлый пар
Среди зимы рождал пожар?
Там спорит жирна мгла с водой;
Иль солнечны лучи блестят,
Склонясь сквозь воздух к нам густой;
Иль тучных гор верхи горят;
Иль в море дуть престал зефир,
И гладки волны бьют в эфир.
Сомнений полон ваш ответ
О том, что окрест ближних мест.
Скажите ж, коль пространен свет?
И что малейших дале звезд?
Несведом тварей вам конец?
Скажите ж, коль велик творец?
1743
Утреннее размышление о божием величестве
Уже прекрасное светило
Простерло блеск свой по земли
И божие дела открыло:
Мой дух, с веселием внемли;
Чудяся ясным толь лучам,
Представь, каков зиждитель сам!
Когда бы смертным толь высоко
Возможно было возлететь,
Чтоб к солнцу бренно наше око
Могло, приближившись, воззреть,
Тогда б со всех открылся стран
Горящий вечно Океан.
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов;
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
Сия ужасная громада
Как искра пред тобой одна.
О коль пресветлая лампада
Тобою, боже, возжжена
Для наших повседневных дел,
Что ты творить нам повелел!
От мрачной ночи свободились
Поля, бугры, моря и лес
И взору нашему открылись,
Исполненны твоих чудес.
Там всякая взывает плоть:
Велик зиждитель наш господь!
Светило дневное блистает
Лишь только на поверхность тел;
Но взор твой в бездну проницает,
Не зная никаких предел.
От светлости твоих очей
Лиется радость твари всей.
Творец! покрытому мне тьмою
Простри премудрости лучи
И что угодно пред тобою
Всегда творити научи,
И, на твою взирая тварь,
Хвалить тебя, бессмертный царь.
1743
Достаточно?
I.
“Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил -
И лучше выдумать не мог;
Его пример другим наука,
Но, Боже мой, какая скука
С больным сидеть и день, и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же чёрт возьмёт тебя!”
Это не начало..))
Вот начало:
Не мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;
Но так и быть - рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессониц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
Пушкин не то что не пытался избавить русский от иностранных слов..
Он просто в стихах их старался не упоминать:
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
И Яндекс мне в помощь для точности высказывания,дабы не извратить слов великого....
Глубоко уверенный в том, что русский язык один из самых сильных, музыкальных и красивых языков мира, Ломоносов писал:
«Я не могу довольно о том нарадоваться, что российский наш язык бодростию и героическим звоном греческому, латинскому и немецкому не уступает…» («Письмо о правилах российского стихотворства», 1739 г.) Позже, в 1755 г., в посвящении к «Российской грамматике», Ломоносов находит еще более сильные и точные слова, чтобы достойно оценить величие нашего языка: «Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским с друзьями, немецким с неприятелем, итальянским с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был исукусен, то конечно к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка».
Задолго до рождения Пушкина писано ...
И своим литературным творчеством Ломоносов утверждал и убеждал, что «российский язык» действительно обладает высокими качествами, выделяющими его среди других языков.
Как-то то так!
Формально все верно - Ломоносов много сделал для реформирования русского языка, чисто в теоретическом плане. Но в практику это не пошло.
Реальным пропагандистом русского языка считается Карамзин, под влиянием которого настоящую революция в языковой области совершили Пушкин и его близкий друг Даль.
Это очень хорошо заметно если работать в архивах. Однажды мне пришлось перелопатить массу документов периода 1800-1917 годов.
до 1840 казенные ( официальные ) документы читались с трудом, а партикулярные ( частные ) с очень большим трудом.
в прериод 1840-1860 все стало очень быстро меняться и официальные публикации приняли вид очень близкий к современным. Частная преписка менялась медленее - образованные слои населения уже к 1880 излагали свои мысли на современном русском а мещанство и крестьянство писали очень малопонятным языком до начала ХХ века.
Эту тему просматривают: 7 (пользователей: 0 , гостей: 7)